Мы ехали, ехали, ехали. Потом, выйдя из электрички на станции Мшинская, шли, шли, шли… Наконец, у “домика лесника” свернули на лесную тропу, которая и привела нас к месту назначения.
Был теплый и солнечный летний день. Солнечные лучи пробивали кроны деревьев и путались под ногами. Между еловых и осиновых стволов носились озабоченные и, наконец, дорвавшиеся до дела новоиспеченные садоводы, вбивали колышки и натягивали между ними веревки. В воздухе пахло хвоей и энтузиазмом.
Сквозь это великолепие всеобщего воодушевления мы и пошли с моим тестем искать территорию своей мечты. Наконец, нашли. Это была болотистая делянка в шесть соток, поросшая невзрачными жиденькими деревцами: осинками, березками, ольхой. Посередине которой красовалась яма диаметром метров в пять. Я сел на пенек и пригорюнился, проклиная коварство жребия, который наша семья доверила моей беременной на тот момент супруге.
На этом можно было бы ставить точку. Но вмешался счастливый случай. Каким-то образом я прослышал, что кто-то поменял свой участок на более привлекательный. Я немедленно связался по телефону с представителем оргкомитета, объяснил ситуацию и, к своему удивлению, получил разрешение посмотреть даже несколько свободных участков.
Следующим утром я поехал на вокзал и взял билет до Мшинской. В этот раз путь не показался мне столь длинным, хоть я и горел нетерпением свидания с чудом. Как-то оно будет?
Первым на моем пути был как раз освободившийся участок. На тот момент я не нашел в нем каких-то изъянов. Сухо, вполне приличный лес, рядом зеленая зона, а значит, на одного соседа меньше. На всякий случай я посмотрел еще пару участков, но они оказались гораздо хуже первого. И я понял, что мне в этот раз повезло.
Так началась моя дачная эпопея, растянувшаяся на всю оставшуюся жизнь.
Конечно, опыта в таких делах у меня на тот момент не было. Я решил, что валить лес – дело, с которым одному не справиться. А мои родственники созрели только в сентябре. И лето я практически потерял. А ведь сколько можно было сделать: вырубить молодняк и сухостой, соорудить какой-нибудь шалаш, где можно было бы укрыться от дождя и хранить инструмент…
Но что поделаешь, что упущено, того уже не вернешь. В общем, в сентябре мы с моим братом, наконец, появились на участке и взяли в руки топоры.
– Э нет, ребята, – сказал нам подошедший сосед, – вы не то делаете. Лучше не рубить дерево на пенек, а валить прямо с корнем.
И показал, как это надо делать. Дальше работа пошла, как по маслу. Я забирался повыше на дерево, привязывал веревку. Затем мы подрубали корни вокруг ствола и с большим или меньшим успехом валили дерево. Ели, хоть были и крупнее диаметром, поддавались лучше. С осинами, березами или ольхой мороки было больше.
В это время начали прокладывать дорогу к нашему массиву. То есть, по обе стороны будущей трассы экскаватором рыли канавы и содержимое ковша сваливали на проезжую часть. Ходить по такой каше было удовольствием не самым приятным, поэтому многие ходили по обочинам, прыгая с пенька на камень или с камня на пенек.
Какие же силы двигали нашим братом-садоводом, заставляя преодолевать такие трудности и препятствия, валить деревья и ворочать камни? Сия тайна покрыта мраком. Но энтузиазм на всем этом пространстве бил ключом.
Днем визжали пилы и стучали топоры. А вечером местность напоминала цыганский табор. На всем пространстве горели костры, отовсюду звучали голоса, смех, песни.
Я же проводил время у костра в полном одиночестве. Жена была занята маленькой дочкой, а мой помощник вечером уезжал домой к семье. Я же устраивался на ночлег, пока позволяла погода, под полиэтиленовой пленкой. Это сейчас я по два раза проверяю, закрыл ли дверь на замок. А тогда ночевать практически в лесу под открытым небом было делом обычным. Разожжешь костерок, залезешь под одеяло и спишь сном праведника. И страху-то никакого не было, вот что интересно. Ночью проснешься от холода, снова разожжешь костер и досыпаешь до утра. Соседям было легче, у них был “Москвич 412”, они его оставляли где-то у лесника и в нем ночевали.
Я рос в степной местности, и нам, детям, категорически запрещали баловаться с огнем. И поэтому посидеть у костра, можно сказать, было моей детской мечтой. А когда началась дачная эпопея, уж так насиделся! Благо, пней, веток, щепок было хоть отбавляй.
К ноябрю деревья на моем участке в основном были повалены. Но зимой, а она выдалась тогда достаточно теплой, многие выходные я проводил на Мшинской. Распиливал хлысты, снимал кору. Туда пешком семь километров, обратно пешком. И это после довольно тяжелой работы.
Да, неисповедимы дела твои, Господи!
Владимир Великодный